1519—2019. 500 лет. Из прошлого в будущее. 16 очерков о выдающихся мореплавателях, писателях, ученых и изобретателях. Сборник. - Владимир Залесский

Дополним вышеизложенную информацию некоторыми деталями, связанными с вариантами написания фамилии дель Кано.

Хуан Себастьян дель Кано, живший примерно 500 лет тому назад, относится к числу тех исторических деятелей, по поводу написания фамилии которых и в наше время выдвигаются суждения, активируются пусть и небольшие, но – дискуссии. «Энергия Успеха»!

Во-первых, в русскоязычных источниках можно встретить мнение, что дель Кано для «благозвучности» трансформировалось в Элькано (Эль-Кано) [«Элькано, Хуан Себастьян»].

Отметим, что перевод ЯндексПереводчика слова «Cano» с испанского языка на русский дает следующие значения:

Cano: прилагательное: седой, седовласый; белоснежный; старый.

Cano: существительное: труба, трубопровод, трубка, струя, ручей.

В таком варианте перевода нет никакой неблагозвучности, наоборот, присутствует элемент аквалистичности (лат. aqua – вода), что для моряка и морехода вполне адекватно. (Для примера напомним, что яхта первого одиночного кругосветного мореплавателя была названа «Спрей», что в переводе с английского означает «брызги»; наверное, такое название яхты можно считать аквалистичным).

Во-вторых, написание «Элькано» предоставляет возможность локализовать место рождения великого моряка (или его отца).

«Есть небольшие сомнения по местe рождения знаменитого моряка…» [«Juan Sebastian Elcano»]. «Elcano … – это скромный район деревни…» [«Juan Sebastian Elcano»].

Впрочем, есть и другая версия относительно места рождения. «Местная традиция говорит, что он родился в уже исчезнувшем доме-башне, находившемся на участке в районе улицы Сан-Роке Старого города» [«Juan Sebastian Elcano»].

«…Если не сам Хуан Себастьян, то, по крайней мере, его семья отца была родом из Elcano, ближайшем к поселению Guetaria…»; «О семье матери есть основания полагать, что она была из самого порта Guetaria» [«Juan Sebastian Elcano»].

Русскоязычная статья Википедии приводит сведения о месте рождения дель Кано: «Гетария, Страна Басков, провинция Гипускоа, Королевство Кастилия, ныне Испания» [«Элькано, Хуан Себастьян»].

В-третьих, читая статью «Juan Sebastian Elcano», в той части текста, где обсуждаются варианты написания фамилии великого моряка, встречаем термин castellanizacion [«Juan Sebastian Elcano»]. Однако затруднительно расшифровать однозначно, что стоит за этим термином, и в чем именно проявляется или может проявляться castellanizacion.

«В современности стал допустимым вариант написания „Elkano“, согласно современной баскской орфографии» [«Juan Sebastian Elcano»].

В-четвертых. В ряде публикаций о Хуане Себастьяне дель Кано приводится фотокопия нескольких подписей участников экспедиции Магеллана. Если не ставить эту фотокопию под сомнение, то дель Кано подписался отчетливо. Мы видим два слова: «del» и «Cano». Такая констатация позволяет при написании фамилии «дель Кано» ссылаться на написание фамилии самим великим моряком.

Подведем краткие промежуточные итоги.

Успех экспедиции Магеллана стал реализацией того культурного потенциала, основы которого были заложены Генрихом Мореплавателем, его мореходной школой.

Отчетливо видны дисциплина, планомерность – стремление достичь поставленной цели.

И не на последнем месте – рациональность: на плохо управляемом корабле «Виктория» был привезен груз пряностей, стоимость которого компенсировала финансовые затраты на всю экспедицию.

На одном из этапов экспедиция подчинялась железной воле Магеллана, но другом – твердой воле дель Кано. Да и каких-то особых нарушений дисциплины на «Тринидаде», руководимом де Эспиносой, не обнаруживается.

Наверное, в первой кругосветной экспедиции присутствовали и импровизация, и интуитивность, внезапность, удачливость. (Магеллан был уверен в существовании пролива, позже названного его именем. Интуиция?) Но авторы, пишущие об этой экспедиции, на таких понятиях особого акцента не делают. На переднем месте – цель, долг, дисциплина, сотрудничество, намеченный план, интеллектуальность (навигационные и иные знания, навыки, умения), рациональные соображения, и – много, много труда. В общем, все то, что является культурной основой существования флота дальних морских и океанских плаваний.

3.6. Фрэнсис Дрейк (импровизация, интуитивность, индивидуальная талантливость, внезапность, удачливость)

История дает не только пример Генриха Мореплавателя (накопление знаний и опыта, системность и планомерность), но и пример Фрэнсиса Дрейка (вдохновение, внезапность, интуиция, удачливость).

Кругосветное плавание Фрэнсиса Дрейка (1577—1580), второе в мировой истории, – в значительной степени – импровизация.

Дрейк пересек Атлантический океан, далее следовал до Магелланова пролива вдоль побережья Южной Америки. Выйдя в Тихий океан, он направился вдоль Южноамериканского побережья на север, где и совершил ряд удачных грабительских нападений на испанцев. Естественно, встала проблема: как возвращаться обратно в Англию. Повторение плавания через Магелланов пролив было рискованным: там его могли поджидать испанские корабли. Сам факт того, что Дрейк после захвата испанского золота пытался найти путь на родину, обогнув Америку с севера (что ему не удалось), говорит о том, что план его плавания был лишь примерным. Захват испанского золота был не только пиратской импровизацией (как некая последовательность боестолкновений), но и импровизацией правовой (Англия и Испания не находились в тот момент в состоянии войны).

Правительство Англии после возвращения Дрейка оказалось перед непростой ситуацией. В возникшем положении не было однозначно правильного или однозначно неправильного решения.

Существовало мнение, что необходимо возвратить захваченные Дрейком ценности Испании.

Современный человек вряд ли может осознать весь тот комплекс соображений, которыми руководствовались люди, руководившие Англией, после возвращения Дрейка с драгоценным грузом из кругосветного плавания.

«Прежде чем отпустить „своего пирата“ в Плимут, Елизавета решила узнать мнение членов Тайного совета о том, что им следует предпринять в создавшейся ситуации. В заседании участвовали лишь пять человек, и они дискутировали в течении шест часов. В конце концов решили произвести опись захваченного серебра и отправить его на хранение в Тауэр. Когда об этом узнали Лейстер, Хэттон и Уолсингем, не присутствовавшие на заседании, они категорически отказались поставить подпись под этим решением. Переговорив с королевой наедине, высокопоставленные инвесторы экспедиции добились ее согласия приостановить исполнение принятого на совете решения; одновременно был пущен слух, что Дрейк привез на родину не очень много денег». «Бернардино де Мендоса с горечью писал королю Филиппу из Лондона: „Дрейк… передал королеве корону… Она появилась в этой короне в день Нового года“» [Губарев В. К.].

Если принять во внимание шестичасовое обсуждение ситуации в Тайном совете, принятое (но приостановленное) решение об изъятии драгоценного груза и перемещении его в Тауэр, что могло предвещать его (груза) возвращение Испании, то следует сделать вывод: все кругосветное плавание Дрейка было отчасти талантливой импровизацией.

В произведениях о Фрэнсисе Дрейке описывается факт оставления им в одну из летних ночей 1588 года английского флота и функций руководителя флота в период противостояния с Непобедимой Армадой.

Дрейк «отлучился» для захвата в личных интересах поврежденного испанского галеона «Росарио» с большим грузом золота. Фрэнсис Дрейк, которому было передано командование английским флотом, погасив сигнальные огни, тайком ночью покинул со своим кораблем вверенный флот для захвата испанского галеона. Такой поступок в представления о системности и планомерности, о дисциплине, разумной осторожности мало укладывается. Однако, он укладывался в представления о вдохновении, внезапности, интуиции, удачливости.

После окончания морских сражений эти действия Дрейка стали предметом рассмотрения специального суда, принявшего объяснения Дрейка и оправдавшего его.

В ходе морских сражений между испанской Непобедимой Армадой и английским флотом, длившихся несколько недель, весьма сомнительный поступок Дрейка оказался не таким уж однозначно отрицательным.

Во-первых, в удобный для английского флота момент Дрейк поддержал инициативу совершить атаку на испанский флот брандерами, выделил для атаки вполне пригодное вместительное судно (принадлежавшее Дрейку).

«…Дрейк предложил использовать в качестве брандера свое судно «Томас». (…) Всего в акции должны были принять участие восемь парусников, включая пять судов из состава плимутской эскадры. Ниже приводится полный список этих «зажигательных судов» с указанием тоннажа и стоимости: